ДЕНЬ ОГУРЦА. хулиганская комедия. глава 49

ГЛАВА 49.
РЫЦАРСКИЙ РОМАН.

Самое бы время написать, что мол, я там был, мёд-пиво пил (это я про хэппи-энд), но не тут-то было!

Граждане омоновцы, вдоволь насмотревшись на машин синяк и то, что вокруг него (один даже обозвал этот фонарь третьим буфером), возымели желание взять всех присутствующих здесь живых под стражу. (Что касается остальных, то врач, следом за мной, констатировал невозможность их допроса.)

Подвалила ещё пара «уазиков» и в кабинете нарисовалась следственная бригада.

Одним словом, началась волокита, обычная в таких случаях.
И парочка нехороших мыслей засела в моём котелке.

В том, что толстяк, равно как и девчонки, не проболтаются о деньгах, которые мы прихватизировали, я не сомневался.

Однако тут возник другой вопрос. В ментовку мне не хотелось со страшной силой. И совсем не потому, что я испугался. Я вспомнил обещание Кругляша о том, что он обещал мне посодействовать в налаживании отношений с Натальей, в случае, если он после пяти пополудни ещё будет присутствовать на этом шарике.

А так как он, в отличие от его кредиторов, и иже с ними, обнаруживал здесь своё радостное и громогласное нахождение, то я счёл за необходимость напомнить ему об обещании.

- Ик! – подпрыгивает он от неожиданности и, столь же неожиданно для меня, скалится.

- Ну! – подталкиваю я его, - рожай уже!

Толстый чешет пузо в задумчивости, затем репу, смачно рыгает и, наконец, выдаёт вердикт:

- Это возможно! Только есть одна проблемка.
- Проблемы потом! – обрываю его я, - давай колись, что у тебя там за план!
Бегемот выдаёт ослепительную улыбку (мне вспоминается моя футболка с колобком), делает таинственный вид, и шепчет мне на ухо.

Я внимательно впитываю ушами его слова, и слюни, которыми они сопровождаются, и, выпучив глаза, выражаю недоумение:

- Думаешь, это сработает?!
- А то! – восхищённо шепчет бугай, - тысячу лет уже работает!

- Ну-ну, - только и бубню я.
Теперь моя очередь чесать репу.

- Теперь проблема, - продолжает он.
- А? – вопрошаю я.

- Нас отпустят, чтобы мы могли воплотить сей план в реальность? – интересуется он.

- Ах, да! – я гляжу на наших сторожевых псов и пытаюсь привлечь внимание Лёхи, который вместе с экспертами бродит вокруг тел.

Через какое-то время мне это удаётся и мой сослуживец подваливает ко мне.
Клянусь, сейчас мне придётся быть весьма убедительным, чтобы добиться нашей отлучки.

Минут пять пререканий между нами расставляют все точки над «ё», и Лёха отваливает, чтобы решить этот вопрос со своими боссами.

Он возвращается мрачнее тучи.
- Ну, как! – спрашиваю я.

- Хреново! – мычит он, - если ты свалишь от меня, то я свалю со службы!
- Значит, мы едем! – подпрыгиваю я.

- Ага, - наконец улыбается он, - но знай, если с твоей стороны будут поползновения к побегу, сам лично всажу тебе очередь в задницу! Помнишь, как я стреляю?

Я помню, поэтому и ёжусь. Но бежать-то мне не надо! Поэтому, мой оптимизм не иссякает.

Через минуту мы с толстяком осёдлываем моего мустанга и отправляемся в путь.

«Уазик» с Лёхой и его напарником пристраивается следом.
Я газую и тут же слышу лёхин голос, который через матюгальник оповещает о моём поведении всю улицу.

- Помедленнее! – рычит Лёха.

Что ж, приходится соглашаться, ведь мы под подозрением! Смотрю в единственное уцелевшее зеркало и вижу: Лёха включил мигалку. Спасибо, что пока без сирены!

- Это ты правильно придумал, - бурчит мне в ухо Бегемот, намекая на замедление нашей скорости, - ещё одного падения на задницу я не переживу!

Да, кроме всего прочего нужно думать, как не добить того, чьим спасением я сегодня весь день занимался!

- О’кей! – кричу я ему и мы плетёмся по улицам, некоторые из которых (те, что повыше) уже полностью очистились от воды.

Тут у меня в голове всплывает одно странное несоответствие.

Как вы думаете, каким образом амбалы, во главе с Носатым нашли меня? Не знаете? Пожалуй, в этом вопросе мои знания равны вашим, поэтому я и присоединяюсь к общему мнению.

Странно всё это, не находите?
Ведь я от них оторвался ещё на той стороне реки!
Или нет?

Но ведь слежки больше не было, если только они не умудрились вставить мне куда-нибудь передатчик! Тем более, что в том месте, про которое вы тут же подумали, я не чувствую никаких передатчиков!

Гм! Но идея передатчика весьма любопытна, не так ли? Какой экшн может обойтись без подобных штучек, а? Никакой, то-то и оно!

Об этом-то я вам и толкую!
Во время остановки пороюсь в мотоцикле, может и повезёт.
И она, эта остановка, вскорости нарисовывается.

- Здесь! – вопит Кругляш мне в ухо, отчего я подпрыгиваю, и, соответственно, ору:

- Где?
- Слева!
Поворачиваю чайник влево и вижу вывеску.

- Русская рыбалка! – читаю я громко, - ну и?
- Левее смотри! – верещит бугай, и мой взгляд продвигается дальше.

Левее магазина, на газоне, располагается мини озерцо, в котором плавает парочка надутых резиновых лодок. На них болтаются обрывки верёвки.

Видать, лодчонки были выставлены на улицу в качестве приманки для потенциального покупателя. Но это было до ливня. Штормовой волной их, похоже, смыло, порвав верёвки, и теперь они находятся в свободном плавании.

Это, конечно, любопытно, но удивительно другое. Как они смогли проплавать несколько часов около магазина, и никто на них не уплыл?!

Чудеса, да и только!
Ведь каждый знает главный девиз нашего обывателя «бери, что плохо лежит, а что лежит хорошо – бери тем более!»

Я торможу у озерца и спрыгиваю с мотоцикла.
У меня ощущение, что удача, наконец, вернулась ко мне и теперь больше не уйдёт.

Смело шагаю в озеро, совершенно не думая о глубине.
Зря не подумал!

Первый шаг – по щиколотку, а второй – по шею!
Чёрт, понятно, почему их не угнали! Тут яма!

В отчаянном прыжке хватаюсь за верёвку, привязанную к лодке и, уже с ней, плыву обратно.

- С лёгким паром! – ржёт толстый с берега.
А я пытаюсь сосчитать: сколько же я сегодня раз плавал?!

* * *
Мы плывём по самой глубокой улице (чуть не написал: реке) города, по той самой, на которой мы сегодня сорвали большой куш. Именно на этой улице и живёт моя зазноба, чьи стервозные оскорбления так милы моему сердцу.

Плывём на лодке.
Пришлось заскочить домой и переодеться. Я в бабочке, к которой, разумеется, прилагается смокинг (да-да, есть и такая деталь в моём гардеробе!). Толстяк, который тоже был на хаузе, прикинут также.

Лёха, когда увидел нас, сказал, смеясь, что мы – вылитые близнецы из одноимённого фильма со Шварцем.

- Только, - добавил он, - ты помельче, а он покрупнее своих копий.
Ну да, конечно, рост-то у меня поменьше чуть, чем у Терминатора, что с того? Всё равно девчонки больше меня любят (чего, впрочем, не скажешь о той, к которой мы направляемся на подручном плавсредстве!).

В общем, мы плывём. В качестве вёсел используем совки для мусора, и чувствуем себя полными идиотами (по крайней мере, я!).

На магнитофоне, что стоит тут же, на дне лодки, играет музыка (оперная) и народ вылезает из окон, чтобы взглянуть на сие диво природы. Держу пари, они думают, что я – Ной, а толстяк – последний экземпляр дрессированного бегемота, спасённый мной во время потопа.

«Уазик» с Лёхой и его напарником неспешно двигается по тротуару параллельно нам, и я, взглянув на него, каждый раз скриплю зубами. Лёха, гад, так и не выключил мигалку, чем привлекает к нашему цирку ещё больше внимания!

Я гляжу на дом, мимо которого мы плывём, и когда мы оказываемся под искомым окном, делаю толстяку знак, после чего он прекращает грести.

Колобок радостно на меня пялится, что тот гондольеро (угадайте, от какого это слова), который поймал богатенького иностранца.

Эх, не нравится мне эта его затея с пением серенад, ох как не нравится!
Напрягаю зрение и вижу в «уазике» Лёху. Тот откровенно потешается надо мной! Вредитель!

Вдыхаю побольше воздуха и ору во всю глотку:
- Милая!

Из окон дома появляется ещё сотня женских голов (в дополнение к тем, что уже пялились на нас). Все смотрят с любопытством, и я вижу во многих из их взглядов пожелание, чтобы это я к ним приплыл.

Размечтались!
Однако что-то зазноба не торопится явиться пред мои светлы очи.

- Ненаглядная! – вещаю я басом Хворостовского.
Женская армия, взирающая на меня, сейчас, похоже, уже катапультируется в мою лодку, а её всё нет!

- Всегда хотел попробовать рыцарский способ общения с женщинами! – восторженно бубнит Колобок, и я измеряю его недобрым взглядом.

- Любимая! – пою я, и Кобзон с Синатрой отдыхают.

Всё, чувствую, сейчас дамочки начнут сыпаться из окон, только успевай ловить!

- Наталья! – вдруг взрывается матюгальник Лёхи.
Как настоящий друг он протянул мне руку помощи!
И на тебе!

На мои призывы, значит, она не реагирует, а на голос постороннего мужика – тут как тут!

Моя зазноба нарисовывается на балконе. Одета милашка несколько не подобающе: в бигуди и домашний халат! За каким, мне скажите, хреном, я напяливал на себя смокинг!

Быстрым взглядом она окидывает происходящее в её честь представление и в томных очах её зажигается столько же радости, как если бы она паука на себе раздавила!

- Чё припёрся, козёл?! – ласково приветствует она меня.

Дом взрывается хохотом. Лёха ржёт вместе со всеми, причем, в матюгальник. Потом спохватывается и вырубает его.

Незабвенный Кругляш разряжает обстановку. Он врубает на магнитофоне арию и прибавляет звук на полную.

- О, соле мио! – надрывается Басков из динамиков.
- О, сало, мяу! – пытаюсь подпевать я.

Новый взрыв хохота глушит музыку, и толстяк вырубает шарманку.
- Любимая! – ору я, и толпа замолкает, - я для тебя достану луну с неба!

- Лучше хрен из штанов достань! – верещит любимая, и я понимаю, что, должно быть, где-то ошибся с выбором этой самой любимой.

- Что? – вопрошаю я, при полном молчании всех присутствующих здесь дам, одна из которых «не дам».

- Помахай, помахай своим прибором, как вчера перед всем городом в клубе махал! – вопит зазноба.

Тут же раздаются женские голоса:
- Это он! Это он! Это он!

- Я был пьян, - пытаюсь я вернуть себе репутацию.

Поднимаю взгляд к балкону и вижу, что там Натальи уже нет.
Я пока не знаю, радоваться мне такому исходу дела, или же огорчаться. (Вы меня ведь понимаете - такой позор!)

Но принять решение не успеваю, ибо она появляется вновь.
- Хочешь быть со мной? – на этот раз ласково интересуется она.
- Конечно! – взрываюсь я оптимизмом.

- Вот тебе мой ответ, рыцарь! – нежно воркует курочка и запускает в меня цветочным горшком.

Я ничего сказать не успеваю, толстяк прячется за меня, а горшок, опрокинув мне на голову своё содержимое, прилетает, аккурат, в магнитофон.

Острые осколки впиваются в резину и лодка говорит:
- П-ш-ш!

Всё! Свидание окончено, роман дописан, «Титаник» тонет!
И последней погружается моя голова, с произрастающим из неё жёлтым цветком!

«Уазик», взревев мотором, плывёт нам на выручку, но его мотор перекрывается рёвом женской толпы, что бежит познакомиться со мной, первым парнем в нашей дыре!

- Рыцарский роман! – ржёт Лёха, когда затаскивает меня в машину.
Толстяк следует за мной и мы, под стражей, покидаем поле брани, на котором остаются жёлтый цветок и множество женщин, жаждущих меня.

- А вот стоимость лодки придётся вернуть, - заявляет Лёха.

Я молчу. Потому что знаю: мне много что предстоит вернуть. Например, мою беззаботную жизнь Казановы, в котором женщины видят только экземпляр самца человека.